Аэродинамический профиль Дедал рассчитывал сам,
дотошно, досконально, применяя уравнения из далекого 20 века. Все получалось
более или менее прилично. Расчет конструкции, полетный вес, сила ручной тяги
его собственной и Икара, мешочек с сухофруктами на дорожку и тот должен был
весить не более 300 грамм у него и 420 грамм у Икара. Он молодой и сил у него
было больше.
Была, конечно, и засада. Метод склейки позволял легко и быстро крепить блок
перьев на основу, но издержки, судя по словам этого необычного гостя, могли
составлять потерю половины команды. В сказки про страшное любопытство своего
сына Дедал не верил, уж больно твердолоб, вышел сыночек, не в отца, а вот
возможность того, что смола этого пришельца могла не выдержать, в это он мог
поверить. Как всегда после проклейки блока перьев он снял ложемент основы с
тисков, и установил на испытательный станок. Закрепленный за отдельно взятое
перо двухталанный груз не мог вырвать его из основы, и тогда он прицепил к
грузу, за особый крючок кожаное ведерко и начал наливать в него воду мерными
черпаками. Кожаный ремешок, выполнявший роль ручки ведра, порвался когда-то
наполнилось почти до верха. Перо, сжимающий его циркуль с плоскими лапками и
груз, освободившись от груза, резко подпрыгнули вверх, но так и не порвались.
Дедал от удовольствия крякнул. Конструкция была хороша. Еще месяц такой же
работы и он тихо улетит с Крита, от этого чудовища Миноса, со всей его не менее
чудовищной семейкой.
Как-то недавно строители сообщили ему об обвале внешней стены на четвертом
уровне лабиринта так ему словно Тезею пришлось идти в темноту Лабиринта, и
только его великолепная память инженера и множество известных только ему
переходов помогли не попасться на зуб Минотавру. А Пасифая — вот уж мерзкая
женщина, Зевс ей судья в ее любовных игрищах, но когда она костерит его по
любому поводу и без оного, как раба, как свою собственность — нет уж, извините,
терпеть такого не буду, — горячился Дедал.
В дверь мастерской, нагибаясь, вошел тот самый чужестранец, что зачастил в
последнее время к Дедалу.
— Мир тебе, уважаемый мастер.
— И тебе мир добрый человек.
— Все ли хорошо в доме твоем? — продолжал исполнять роль добродетельного гостя
Константин сын Николая из Руссии.
— Спасибо, все в порядке. И особое спасибо тебе за твою чудесную смолу, что дал
ты мне в предыдущий твой приход.
— Не за что, я всегда был за безопасность полетов, а воск явно ненадежный
крепежный элемент для твоей конструкции.
— Но, вообще-то я планировал использовать воск диких пчел, которые живут в
горах далекой Абиссинии, и который так редко привозят к нам финикийцы. И не
просто воск диких пчел. Я бы смешал его с тальком с южного склона горы Олимп,
который славится своей тонкостью и белизной, затем добавил бы к нему желток яиц
красноголовых ящериц, живущих в окрестностях Афин, и наконец, измельченного
тростника, из коего в долине Нила изготавливают великолепный папирус. Я бы
перемещал это все с великим тщанием при такой теплоте массы, чтобы ее еле
терпела рука, и нанес поздно вечером перед отлетом.
— Блин, целый композитный материал получается.
Дедал, не очень хорошо понял, что такое композитный материал, но понял, что его
рецепт похвалили и довольно промолчал.
— Однако, я к тебе с делом уважаемый мастер.
— Я слушаю тебя.
— Я так понимаю, что недолго тебе осталось собирать эту конструкцию и в близком
будущем, ты хочешь помахать царю Миносу крылом.
Дедал промолчал, не соглашаясь, но и не отрицая сказанного.
— Так вот у меня есть к тебе просьба. Дело в том, что про тебя знает вся
цивилизация людей и вот уже почти две с половиной тысячи лет. Ты можно сказать
бренд. Однако, если учесть, что без формул Можайского и Сикорского все-таки не
сделал свой аппарат, то я прошу тебя, увековечить память и про некоего
Константина из Руссии.
— Мне, что же мне восхвалять тебя?
— Я не сказал восхвалять, можно просто разделить со мной авторские права на
изобретение.
— То есть согласиться с тем, что я эти крылья делал не один?
— Нет, ты их делал, конечно же, один, но согласись не без моей помощи.
— Да, я согласен, ты мне помог, но я не понимаю, что такое авторские права, и
как я их могу делить с тобой, если крылья делал все же я?
— Ну, понимаешь ли, тут все зависит от того, как ты к этому относишься. Ведь
если ты согласен с тем, что я тебе помог, то должен и согласится с тем, чтобы
поделиться славой.
— У нас так не принято. У вас в Руссии, так принято?
Костя хмыкнул,
— Нет, у нас в России, так тоже так не принято.
— Если это не принято у вас, то почему я должен так поступать? — слегка
удивился Дедал.
— Зато во всем мире так принято.
— Ты говоришь про Египет?
Костя помотал головой
— Про Ассирию?
Костя опять замотал головой.
— У нас в Элладе так не принято, но тогда про какой мир ты говоришь?
— Мир будущего… — понизив голос, сказал Костя.
— Будущее пока оно не наступили — его нет, и значить, нет такого мира, про
который ты говоришь. Значить, я с тобой не обязан ничем делится.
— Софист несчастный. — ругнулся Костя, что Дедал конечно же спокойно перенес,
так как софисты в его обществе были весьма уважаемыми людьми.
— Слушай, а какого цвета твои крылья?
— Что значить какого цвета? Никакого, просто кожа.
— Хорошо, я согласен решить наш спор, если ты позволишь мне просто раскрасить
их.
— Если тебе не жалко денег на краску можешь их потратить, мне все равно.
Перед самым стартом, Дедал и Икар подвязали свои пышные кудри полоской ткани,
взвели стартовые пружины крыльев, но перед тем как сорваться со скалы вниз,
Дедала окликнул Костя и попросил посмотреть в маленькую коробочку со
стеклышком.
— Улыбочку. — попросил он мастера, и в его цифровую камеру лег файл на котором
Дедал красовался на фоне крыльев с эмблематикой сети салонов связи
«Евросеть». Дедал сорвался вниз и полетел через спокойное море, а
Костя предвкушал итоги встречи со своим старым приятелем Женей Ч.
