Посиделки шли сами собой, бездетная Катька Журавлева, посвятившая сдуру свою молодость, так сказать карьере, возилась с их детьми и млела от счастья. Лариска, поначалу ревновавшая подругу и к мужу и к детям, видя полное безразличие первого, и искреннюю радость вторых, отошла, стала легче как-то веселее, и вот уже никуда уходить не собиралась. Они втроем просмотрели все фотографии Катерины в институте, на морях разных, и даже под пирамидами, к коим та была не равнодушна с детства. Про Египет она могла говорит и до поездки часами, а после поездки к резиденции фараонов ее порой приходилось просто затыкать. Потом опять пили чай и водку, потом ели, не торопясь низкокалорийный тортик и вспоминали, обсуждали, обсасывали до белизны косточки многочисленным знакомым. Про колодец и задание никто не говорил, словно это было табу, и Генке от того было даже проще. Он только постоянно трогал мобилу, что валялась у него кармане и ждал звонка от группы в засаде.
А в засаде уже, в общем-то, притомились. По настоянию Никитича наблюдательный пост оборудовали по всем правил разведдела, а для того пришли, чуть ли не в пять часов вечера, и сейчас ближе к полуночи уже совсем устали. Тузик выглядевший «разведпост» сразу, после того как его привязали, вида не показывал, потому, как Егора знал, а с Никитичем его Генка сам познакомил. Пост и Тузик располагались так, чтобы видеть и слышать одновременно оба колодца, Катеринин отсутствующий и тети Глаши сухой.
Над Катькиным огородом, со всех сторон окруженного зарослями мелкой вишни, стояла тишина. Над огородом висела как гигантский фонарь полная Луна, и было только слышно, как вдалеке брешут глупые псы. Тузик лежал, положив голову на лапы и откровенно скучал.
Ровно в 23.00 Тузик, Егор, Никитич, и даже Генка, почувствовали, как дрожит земля. Лариса испуганно вскинула взгляд на мужа, но тот тихонько, с видом человека у которого все идет по плану, кивнул ей, успокаивая, и продолжил веселую возню с детьми и Катькой у диапроектора, где они смотрели на экране ее ранние фотографии, точнее слайды.
Тузик после первого толчка вскочил на ноги ощерился и начал тихонько рычать. Окончательно проснувшиеся Никитич и Егор, с тяжелым предчувствием вглядывались в огород, на котором впрочем, ничего не происходило.
Вдруг, по невидимой прямой проходившей мимо бывшего колодца пролетела волнообразное вздутие почвы, которое пролетев на бешеной скорости не оставило однако никого следа. Егор начал было поднимать фотоаппарат, но Никитич остановил его и показал вперед. Тузик уже не рычал, а тихо выл на высоких тонах. Прямо посреди огорода земля начала вспучиваться холмом, а холм расширятся в стороны. Егор прикинул в уме, света вспышки до холма бы не хватило, а снимать в в пустую не хотелось, а тем более привлекать чье-то внимание. Холм тем временем поднялся уже на метр, а в диаметре был не менее шести метров. Внутри него что-то беспрестанно двигалось, как не рожденное дитя в утробе матери. Тузик был не самого робкого десятка пес, но сейчас откровенно струхнул, и тихо скулил пятясь от этого огородного ужаса, но веревка его не пускала.
Егор не выдержал ради хорошего кадра, выскочил из засады, не обратив внимания на оклик Никитича. Он пробежал метров десять по огороду, вскинул свой Зенит, как вдруг все ярко осветилось, словно из под земли молния ударила. Егор с испугу нажал на спуск затвора, затем последовала такая вспышка, на которую его «Луч 70» явно был не способен. Егор остолбенел, Тузик на миг престал выть, вспышка осветила Никитича бегущего на своих больных ногах к Егору, а холм в центре огорода разорвался в бесшумном взрыве, и комья земли полетели от него во все стороны. Никитич свалил Егора на землю, но, ни удара, ни земли бьющей в лицо, ничего этого не было. Через пару секунд, холм опал, осколки, споткнувшиеся об невидимую сферу, рухнули вниз, а сама сфера исчезла. Пыль, вырвавшаяся из нее, полетела на наблюдателей-неудачников, и они закашлялись.
Потом опять же в полной тишине началось какое-то внутренне движение под землей и вокруг, а они стояли и просто смотрели. Вот исчезла воронка, появившаяся после взрыва холма, вот трава как в ускоренной съемке начала затягивать края, как в фильме-сказке из воздуха начал появляться колодец, который вроде исчез, а потом прямо из воздуха появилась группа странных созданий, не то птиц, не то людей и начала совершать необычные па, с необычными инструментами в руках, или может лапах. Через минуту-другую они точно также исчезли, как и возникли, а над Катькиным огородом опять воцарилась тишина. Разведчики постояли еще немного, и пошли отвязывать пса. Тузик вяло махал хвостом, видать, не веря, что пережил все это и исподволь посматривал на Егора и на Никитича.
Егор поднял телефон и позвонил Генке.
– Все. Все кончилось. Если хочешь можешь позвать Катерину, у нее похоже теперь новый колодец.
– Нет пока не стоит тревожить барышню, утром сам расскажем ей, что-нибудь поправдоподобнее. Как вы там, сами?
– Это без шести литров пива не перескажешь.
– Понял, тогда потом. Я своих собираю.
– Угу, Тузика мы тогда привяжем к воротам Катькиным, что б не ходить по темному огороду.
– Там же луна.
Егор поднял голову наверх и Луны не увидел.
– Нет темно, наверное, ушла.
– Не могла уйти, у нее сегодня заход в четыре утра.
– Ты по справочнику прочитал умник?
– Нет, в Сети посмотрел.
– А я между прочим на небо смотрю, ладно мы пойдем уже.
– Хорошо.
И уже на выходе из тети Глашиного двора глядя на ее ночник в окне, Егор вдруг как будто вспомнил.
– Никитич, а ведь вроде была Луна?
– Да, странно, светло ведь было.
Генка ехал домой со домочадцами и Тузиком, включив дальний свет и полный нехороших предчувствий, а когда пошел открывать ворота, ноги его подогнулись в почтовом ящике было не менее пятнадцати газет.
| НАЗАД | В НАЧАЛО | ВПЕРЁД |