– Нехорошо, это, как-то. Душа,
все-таки. – пробормотал про себя доктор Фауст.
Его гость сидел на крепко сбитом стуле в припортовой таверне Ливерпуля в году
эдак 1680 от рождения Христова, и потягивал ром, не отрывая взгляд от
доктора.
– Хотя с другой стороны…
Доктор был уже не молод, умудрен знаниями и жизненным опытом, который столь
быстро набираешь в плаваниях по южным морям, с торговцами, да и не только. Он
перечитал в своей жизни уйму книг, вылечил от болотной лихорадки сотню–другую
моряков, отрезал с десяток ног и рук, тем несчастливым кого зацепило в
абордажном бою, и заработал немного денег, на небольшой домик, здесь на юге
Англии, без которой уже жить не мог.
Сам он был с далекой Германии, но
так уж вышло судьба и интерес к дальним странам, сначала занес его в Англию, а
там увидев корабли, посещавшие Америку и острова Карибского моря, он сразу все
понял, про себя.
Про своего собеседника он уже слышал, меж простыми моряками и офицерами нередко
ходили слухи про него. Говорили не то, чтобы с озлоблением (у каждого своя
душа, и каждый с ней делает, что захочет), а так с опаской, а вдруг попадется
на пути. Боялись, конечно, не его самого, а себя, потому как, кто же себе
честно признается, что наверняка откажется от сделки. Вот и сейчас, Мефисто
знал когда появиться. С одной стороны еще одно плавание и Фауст вернется назад
полной развалюхой, которой останется только помирать, с другой стороны денег,
которые он скопил, хватало лишь на крохотный домишко на самой окраине, где
приличные люди-то и не живут, да и дом будет размером с конуру и без садика, о
котором так мечталось.
– Нелегкий выбор.
– Не знаю, у меня такого товара отродясь не водилось. – улыбнулся лучезарно
Мефисто.
– Шутите?
– Как и всякий человек, у которого спокойно там, где должна быть душа.
– А, что меня тоже ждет такое спокойствие?
– Да, даже больше, тебя ждет радость. Радость от силы, от молодости, от
возможностей, от просторов.
– Ладно, верю, верю. Ты хороший торговец, всегда знаешь, что предложить и
кому.
Мефисто довольно улыбнулся похвале.
Затянулась пауза.
– А наказание?
– Что наказание?
– Оно страшно?
– Не знаю. И как мне знать, если я уже давно забыл как это «знать Бога».
– А пытки?
– Слушай, а зачем нам они, главной пыткой и есть отсутствие Бога в твоей судьбе,
не знание его.
– Но толпы людей Его не знают, и живут без Него, и ничего…
– Правильно, но нам такие и не нужны. Что в них толку, они даже не знают что
теряют.
– Ты думаешь, я знаю?
– Уверен.
– Почему, я не уверен в своей вере в Него, а ты мне говоришь, что ты
знаешь…
– Ты искал его, пытался делать добро, не делал зла – тебе мало
доказательств?
– Я о другом, я о Вере, я о Боге. А добро, оно просто свойственно
человеку.
– Ты в этом уверен?
– Да!
– Вот это мне и нужно!
– Что моя вера в добро.
– Вера в Добро и вера в Бога, суть две стороны одной монеты, и если к ним
прилагается ободок в виде поисков истины – я готов выступить в роли
менялы.
– Ну, так, что?
Фауст сидел посреди шумной таверны и думал. Ему виделся океан. Он бывает таким
разным, он так прекрасен. Перед взором проходили многочисленные лица, друзей,
врагов, иноземцев, женщин, детей, людей которым он помогал, людей которые
верили в него, в его доброту. Он помнил, как ужасные преступники, висельники и
каторжане молили его отпустить им грехи перед смертью, и он отпускал с огромным
сомнением в собственной вере в Него.
Вдруг он ощутил легкое прикосновение с левому плечу, обернулся и ничего не
увидел, а посмотрев на Мефисто увидал его разъяренное лицо.
– Это не по правилам! – взревел он обращаясь к кому-то невидимому.
– По правилам. – ответила тихо пустота сбоку от Фауста.
– Вы не должны вмешиваться в процесс вербовки. Мы это оговорили на Большом
совете.
– Ты забыл о правиле Третьего лица. «Пункт 27. Если воля темного склоняет волю
Третьего и сделке, он забирает душу.»
– Вот именно.
– «Пункт 31. Если Третий вызывает своего Хранителя, он вправе ему
помогать»
– Это особый пункт, он действует в особых обстоятельствах.
– Сейчас такие.
– Кому это решать, тебе?
– Нет, Ему. – спокойно ответил Хранитель.
Мефисто со злобой смахнул свою рюмку со стола и ушел, хлопнув дверью таверны,
так, что на миг смолк шум.
– Хранитель ты здесь? – тихо спросил Фауст.
– Да.
– Я хочу спросить.
– Да, я знаю.
Они помолчали
– Тебе не доведется пожить спокойно на старости лет, извини.
– Ну, и хорошо, – с облегчением сказал Фауст, зато еще раз посмотрю
океан.
И он увидел улыбку на невидимом лице ангела.