Аэродинамический профиль Дедал рассчитывал сам, дотошно, досконально, применяя уравнения из далекого 20 века. Все получалось более или менее прилично. Расчет конструкции, полетный вес, сила ручной тяги его собственной и Икара, мешочек с сухофруктами на дорожку и тот должен был весить не более 300 грамм у него и 420 грамм у Икара. Он молодой и сил у него было больше.
Была, конечно, и засада. Метод склейки позволял легко и быстро крепить блок перьев на основу, но издержки, судя по словам этого необычного гостя, могли составлять потерю половины команды. В сказки про страшное любопытство своего сына Дедал не верил, уж больно твердолоб, вышел сыночек, не в отца, а вот возможность того, что смола этого пришельца могла не выдержать, в это он мог поверить. Как всегда после проклейки блока перьев он снял ложемент основы с тисков, и установил на испытательный станок. Закрепленный за отдельно взятое перо двухталанный груз не мог вырвать его из основы, и тогда он прицепил к грузу, за особый крючок кожаное ведерко и начал наливать в него воду мерными черпаками. Кожаный ремешок, выполнявший роль ручки ведра, порвался когда-то наполнилось почти до верха. Перо, сжимающий его циркуль с плоскими лапками и груз, освободившись от груза, резко подпрыгнули вверх, но так и не порвались. Дедал от удовольствия крякнул. Конструкция была хороша. Еще месяц такой же работы и он тихо улетит с Крита, от этого чудовища Миноса, со всей его не менее чудовищной семейкой.
Как-то недавно строители сообщили ему об обвале внешней стены на четвертом уровне лабиринта так ему словно Тезею пришлось идти в темноту Лабиринта, и только его великолепная память инженера и множество известных только ему переходов помогли не попасться на зуб Минотавру. А Пасифая – вот уж мерзкая женщина, Зевс ей судья в ее любовных игрищах, но когда она костерит его по любому поводу и без оного, как раба, как свою собственность – нет уж, извините, терпеть такого не буду, – горячился Дедал.
В дверь мастерской, нагибаясь, вошел тот самый чужестранец, что зачастил в последнее время к Дедалу.
– Мир тебе, уважаемый мастер.
– И тебе мир добрый человек.
– Все ли хорошо в доме твоем? – продолжал исполнять роль добродетельного гостя Константин сын Николая из Руссии.
– Спасибо, все в порядке. И особое спасибо тебе за твою чудесную смолу, что дал ты мне в предыдущий твой приход.
– Не за что, я всегда был за безопасность полетов, а воск явно ненадежный крепежный элемент для твоей конструкции.
– Но, вообще-то я планировал использовать воск диких пчел, которые живут в горах далекой Абиссинии, и который так редко привозят к нам финикийцы. И не просто воск диких пчел. Я бы смешал его с тальком с южного склона горы Олимп, который славится своей тонкостью и белизной, затем добавил бы к нему желток яиц красноголовых ящериц, живущих в окрестностях Афин, и наконец, измельченного тростника, из коего в долине Нила изготавливают великолепный папирус. Я бы перемещал это все с великим тщанием при такой теплоте массы, чтобы ее еле терпела рука, и нанес поздно вечером перед отлетом.
– Блин, целый композитный материал получается.
Дедал, не очень хорошо понял, что такое композитный материал, но понял, что его рецепт похвалили и довольно промолчал.
– Однако, я к тебе с делом уважаемый мастер.
– Я слушаю тебя.
– Я так понимаю, что недолго тебе осталось собирать эту конструкцию и в близком будущем, ты хочешь помахать царю Миносу крылом.
Дедал промолчал, не соглашаясь, но и не отрицая сказанного.
– Так вот у меня есть к тебе просьба. Дело в том, что про тебя знает вся цивилизация людей и вот уже почти две с половиной тысячи лет. Ты можно сказать бренд. Однако, если учесть, что без формул Можайского и Сикорского все-таки не сделал свой аппарат, то я прошу тебя, увековечить память и про некоего Константина из Руссии.
– Мне, что же мне восхвалять тебя?
– Я не сказал восхвалять, можно просто разделить со мной авторские права на изобретение.
– То есть согласиться с тем, что я эти крылья делал не один?
– Нет, ты их делал, конечно же, один, но согласись не без моей помощи.
– Да, я согласен, ты мне помог, но я не понимаю, что такое авторские права, и как я их могу делить с тобой, если крылья делал все же я?
– Ну, понимаешь ли, тут все зависит от того, как ты к этому относишься. Ведь если ты согласен с тем, что я тебе помог, то должен и согласится с тем, чтобы поделиться славой.
– У нас так не принято. У вас в Руссии, так принято?
Костя хмыкнул,
– Нет, у нас в России, так тоже так не принято.
– Если это не принято у вас, то почему я должен так поступать? – слегка удивился Дедал.
– Зато во всем мире так принято.
– Ты говоришь про Египет?
Костя помотал головой
– Про Ассирию?
Костя опять замотал головой.
– У нас в Элладе так не принято, но тогда про какой мир ты говоришь?
– Мир будущего… – понизив голос, сказал Костя.
– Будущее пока оно не наступили – его нет, и значить, нет такого мира, про который ты говоришь. Значить, я с тобой не обязан ничем делится.
– Софист несчастный. – ругнулся Костя, что Дедал конечно же спокойно перенес, так как софисты в его обществе были весьма уважаемыми людьми.
– Слушай, а какого цвета твои крылья?
– Что значить какого цвета? Никакого, просто кожа.
– Хорошо, я согласен решить наш спор, если ты позволишь мне просто раскрасить их.
– Если тебе не жалко денег на краску можешь их потратить, мне все равно.
Перед самым стартом, Дедал и Икар подвязали свои пышные кудри полоской ткани, взвели стартовые пружины крыльев, но перед тем как сорваться со скалы вниз, Дедала окликнул Костя и попросил посмотреть в маленькую коробочку со стеклышком.
– Улыбочку. – попросил он мастера, и в его цифровую камеру лег файл на котором Дедал красовался на фоне крыльев с эмблематикой сети салонов связи “Евросеть”. Дедал сорвался вниз и полетел через спокойное море, а Костя предвкушал итоги встречи со своим старым приятелем Женей Ч.
