В августе 22-го, ни свет, ни заря, Сергею позвонил его друг Матвей.
– К тебе можно?
– Да.
Через двадцать минут, в дом Сергея на краю города ввалился Матвей с большой и явно тяжелой сумкой.
– Открывай.
Сергей открыл большую спортивную сумку из плотной синтетики. В сумке на специальных вставках из вспененной резины стояли:
- Пулемёт «Печенег» со снятым и лежащим отдельно прикладом и двумя полными коробками по 100 патронов
- Винтовка «Винторез», тоже с демонтированным прикладом и навороченным прицелом, плюс три полных магазина.
– Откуда?
– Подхожу к остановке рядом с рынком, сам видишь едва рассвело народу в общем нет. На скамейке эта сумка. Я не будь идиотом осмотрел на предмет всяких внезапностей, ну там, растяжечка на язычке молнии, проводочки, антенки, ну и помолясь открыл. А как открыл звоню тебе, вызываю Яндекс-Такси, ибо хрень тяжелая и к тебе.
– Что думаешь?
– Думаю передача стволов, но курьера спугнул кто-то.
– Вокруг точно никого не было?
– На улице никого, жилых домов там рядом нет, а в конторах и магазинах тоже ещё никого в такую рань.
– Давай распаковывать, вдруг там у днища какой-нибудь маячок.
Распаковали, прощупали каждый шов – чисто.
– В общем Серёга, ты как пулемётчик забирай большой ствол, а я себе уже присмотрел Винторез.
– Сложно возражать, тем более твоя находка, только патроны их магазинов разряди, а то пружины садятся.
– Без сопливых…
Прошло почти два года. Летом 2024 почти также рано утром звонок.
– Лёший, узнал?
Лёшим, именно через букву «ё» Серёгу звали только в одном коллективе с нумерацией на сто семьдесять какую-то. А узбекский акцент командира группы Серёга помнил хорошо.
– Да.
– В общем. В твой город со стороны областного центра едет УАЗ-Патриот защитного цвета, с буквой Z нарисованной на радиаторе с наклоном в право и с гражданским номером. – и назвал номер. – Это вражины. Едут устроить в вашем городе большой бардак. Есть чем остановить?
– Есть.
– Хорошо. А то они будут через двадцать минут, а мы только поднимаем вертушки и можем опоздать минут на десять.
– Лучше прибудьте вовремя, а то знаешь меня одного максимум на пару минут хватит. И ещё добираться до точки рандеву.
– Добираться не придётся, они с трассы пойдут на улицу Красноармейскую, а поворачивать будут с Январской.
– Блин, это прямо возле моего дома.
– Знаю. С Красноармейской сам знаешь и военкомат по дороге и рынок и администрация города.
– Да, военкомат прямо на ней и стоит, только в конце улицы.
– В общем время идёт.
Он шёл по родной Январской с пулемётом на плече. И это до «ленточки» почти тысяча километров. В полпятого даже торгаши с рынка ещё не просыпались и на улице едва рассвело. Идти вот так со стволом посреди родного города было непривычно, но идти было недалеко, он уже знал где будет встречать врага.
Дом куда он шёл был на Красноармейской всего через два дома от перекрёстка с Январской. Дом был запущен и разрушен. В одной из комнат даже провалилась крыша, но вот стёкла стояли до сих пор.
«Ладно, стёкла у этого дома уже ненадолго». – подумалось Сергею, когда он, раздвигая бурьян подходил к поломанной калитке сгнившего забора.
Этот дом он видел каждый божий день ходя на работу и назад домой. Иногда ему начинало казаться, что он здоровается с этим старым, почти умершим зданием, пережившим вероятно свою какую-то интересную или не очень, но жизнь. И вот теперь дом будет воевать.
Он зашел в ту комнату, где потолок ещё был цел, подошёл к окну и посмотрел на дорогу в сторону перекрёстка. Сектор для стрельбы был от силы десять градусов.
«Может и к лучшему, им тоже будет сложнее попасть».
Толщина брусовых стен была от силы десять сантиметров, да и сам брус подгнил местами, но иного не было. Он вышел в захламлённый двор, нашёл короткое бревнышко и им вынес окно вместе с рамой. Грохот и звон его не беспокоили, скоро тут станет совсем шумно. Оттуда же со двора с трудом дотащил ножную швейную машинку в сложенном состоянии и сделал из неё опору для пулемёта в глубине комнаты. Потом почти минуту искал на что бы такое сесть, пока не нашёл трухлявый табурет.
Устроился поводил стволом, низковато, конечно, но лучше, чем стрелять стоя без опоры и без прикрытия.
Сел, поставил на пулемёте сошки, отрыл крышку протянул ленту и вставил патрон в извлекатель. Потом взвёл затвор.
«Твою мать! Это он такой тугой или я такой слабый» – с удивлением подумал Сергей.
«Нет, наверное, у Печенегов иная конструкция». – успокоил он сам себя, хотя понимал, что Печенег – это тот же ПК, с которым он бегал в Афгане.
Гости прибыли по расписанию. УАЗ-Патриот полностью соответствовал описанию командира. Притормозив на перекрёстке, он плавно повернул направо и только начал разгон, когда Сергей нажал на спусковой крючок.
В одной из коробок были исключительно патроны с бронебойными пулями, точнее смесь, с БЗТ – бронебойно-зажигательными трассирующими.
Первые шесть пуль легли чуть выше бампера, туда, где вне зависимости от модели двигателя должен был находится коленвал и распредмеханизм. Расчет был прост. Пуля легко проходит радиатор, далее пробивает алюминий корпуса и рушит или тяги, или цепи распределительного механизма, или подшипник коленвала, или рассеиванием рвёт шатуны – любое действие ведёт к стопору движка.
Когда машину торкнуло от удара заклинившего движка её, не успевшую набрать скорость после поворота развернуло к Сергею левым боком. Он веером дал очередь по стеклам, а потом по два три выстрела начал выцеливать людей. Пассажир на переднем сиденье дернул пробитой головой, две пули в грудь получил водитель, задние двери Патриота начали открываться. Сергей всадил прямо через дверь две пули тому, кто пытался покинуть машину с левой стороны. Потом подождал, когда из-за машины выбежит последний пассажир и дал по нему короткую очередь.
Он всегда сетовал на низкую с его точки зрения скорострельно пулемётов Калашникова. Вот бы он лупил как немецкий MG-38 под семьсот выстрелов в минуту, или хотя бы как автомат Калашникова шестьсот. Цены бы ему не было. Но Печенег – это тот же ПК, в который раз подумалось ему. Ну разве, что ствол менять не надо.
Одним словом, из очереди в пять патронов последнему пациенту досталась лишь одна пуля в правое плечо. Он уронил автомат, с которым бежал, но равновесие удержал и продолжил бег куда-то к чему-то спасительному.
Враг вышел из зоны поражения, и теперь Сергей не торопясь повесил пулемёт на плечо, положив ладонь на рукоятку управления огнём и не торопясь пошёл на улицу.
Соседи смотрели на него через занавески, и явно узнавали. Он подошёл к русскому джипу с гордым названием «Патриот», трое в машине и около добивания не требовали. Сразу за перекрестком в канаве он увидел последнего и пошёл к нему.
Тот держал в левой руке пистолет и целился в Сергея.
– Брось оружие.
– Русские не сдаются. – крикнул тот и начал заполошно стрелять.
Пулемёт дернулся у бедра и всё затихло.
– Мудак ты хренов, а не русский.
Сергей подошёл к центру перекрёстка, отвёл у пулемёта сошки и поставил его на асфальт. Со стороны областного центра он начал слышать приближающийся шелест вертолётных винтов, а со стороны центра города вой полицейских машин. Он почувствовал легкое удушье и по привычке сунул руку в карман.
В госпитальной палате было нереально чисто и опрятно, и это была отнюдь не генеральская палата. Тут везде было так. Бывший командир группы подтянутый седой узбек сидел на стуле рядом с койкой.
– Лейтенант, ты откуда узнал про ствол?
– Ну для начала генерал-лейтенант, а во-вторых телефоны покупай лучше дешевые у них микрофоны похуже.
– Понял, так это был ваш подгон?
– Нет, реально была передача груза, и курьер всерьёз, что-то почувствовал. А то, что стволы попали к вам, мы решили просто посмотреть, что будет дальше. А тут такое…
– Да, срослось.
– Ну, типа того.
– И что дальше?
– Пока не знаю, но меньше ордена «Мужества» не будет – это точно, видел бы ты что у них в багажнике было. Хорошо, что ты неплохой пулемётчик и зря патроны не тратишь, а попади пуля не туда…
– Понятно.
Потом была бывшая, встретившись в дверях палаты с будущей и обменявшись красноречивыми взглядами.
На следующий день появился Матвей, строго на время допуска к больным прибыл.
– Не хило у тебя тут!
– С началом СВО тут у всех так. Мне ещё западло такое, все как приличные, кто с пулевым ранением, в крайнем случае с осколочным, а в пульмоногии, и даже в лёгкое стрелянный, а с астмой, твою мать.
– Нормально, подлечат – заслужил, может вообще вылечат, технологии у них теперь знаешь какие!
– Это вряд ли, астма – это надолго, до гроба.
– Представляешь приходит ко мне целый майор мент и вежливо просит достать «Винторез».
Сергей заинтересовано посмотрел на Матвея.
– Потом достаётся какие-то бланки, печать и у меня на глазах, оформляет ствол на меня. Прикинь боевой ствол, не купленный, не весть откуда взятый, у меня дома без очередей, без оформления допусков и прочего. А потом вообще добил. Уже уходя так скромненько, вы бы товарищ сейф для ствола купили бы. Прикинь он просит!
– Да, что-то поменялось в последнее время.
– Что-то! Да, это Швейцария какая-то, где все военнообязанные боевые стволы по домам держат. Изменилось к нам ветеранам отношение, что ли?
– Не знаю. Может и изменилось.
– Но я тут тоже опасаюсь, а вдруг кому-то из шизикоф ствол на руки попадёт? Или контуженному.
– Не знаю за ветеранов СВО, у них свои тараканы, но мы ветераны Афгана, а тем более спецы, такие как мы с тобой, прошли уже предварительную фильтрацию. Слышал фразу, что любой воевавший за страну до конца дней становиться её патриотом.
– Слышал, но некоторые любя страну, не любят власть.
– И тем не менее против неё не идут и не пойдут, потому, что это сразу вооруженный бардак, который на руку врагам.
– Может быть, а что ещё за фильтры?
– Только один остаётся – время. За сорок лет после нашей с тобой войны, кто-то спился до смерти, кто-то сдох от передоза, кто-то из тюрем не вылазит и его это устраивает. Время нас всех проверило и отфильтровало. Выжил за сорок лет после войны, значит нормальный человек.
