Разбитый, сначала неудачным боем, а потом таким же неудачным проходом сквозь метеоритное облако, с едва дышащим вспомогательным реактором и с одной (из восьми) целой дюзой корвет «Паланга», серии «П» класса внутрисистемных патрульных корветов висел второй год на почти круговой гелиоцентрической орбите с дистанцией от светила системы Параксимон.
– Дурацкое название, дурацкая система, дурацкая война, дурацкий полёт – всё какое-то идиотское. – подытожил навигатор Роуши.
За последние месяцы, не имея ни связи, ни надежды экипаж «Паланги» уже столько переговорил, что любая фраза, начатая была ясна до конца даже невыговеренной.
– Но мы же летим, – в который раз начал успокаивать нытика-навигатора инженер-стрелок Вадим Стрелков.
– Аха, к базе долетим только через тринадцать лет, и то пролетим мимо, так как рабочего тела для торможения у нас нет. И шансов, что нас заметят оптические службы наблюдения невелик, а радиоэха наш фрегат не вызывает вовсе. И полетим мы по траектории спутника Параксимона и второй раз к базе попадём лишь через пятьдесят пять лет, с копейками. Впрочем, мы это обсуждали.
– Да, разговор номер сорок три.
– Чёрт возьми, мы уже всё обсуждали! Все темы, все варианты развития событий, всех знакомых, всех друзей и недругов, всех сексуальных партнёров, твою мать…
– Да, и это мы тоже обсуждали и закончили тот разговор классификацией разговоров. Этот, если помнишь был номер один.
– Помню. – со злобой сказал навигатор.
